Обратная связь Главная страница

Раздел ON-LINE >>
Информация о создателях >>
Услуги >>
Заказ >>
Главная страница >>

Алфавитный список  авторов >>
Алфавитный список  произведений >>

Почтовая    рассылка
Анонсы поступлений и новости сайта
Счетчики и каталоги


Информация и отзывы о компаниях
Цены и качество товаров и услуг в РФ


Раздел: On-line
Автор: 

Джон Голсуори

Название: 

"Сага о Форсайтах"

Страницы: [0] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80] [81] [82] [83]  [84] [85] [86] [87] [88] [89] [90] [91] [92] [93] [94] [95] [96] [97] [98] [99] [100] [101] [102] [103] [104] [105] [106] [107] [108] [109] [110] [111] [112] [113] [114] [115] [116] [117] [118] [119] [120] [121] [122] [123] [124] [125] [126] [127] [128] [129] [130] [131] [132] [133] [134] [135] [136] [137] [138]

    - Ничего.
    Она взяла его за уши.
    - Нет, что-то есть. Ты, верно, как-нибудь узнал, что я заходила к Уилфриду.
    Он ответил ледяным тоном:
    - А почему бы и нет?
    Флер выпустила его голову и выпрямилась.
    - Я заходила только сказать ему, что больше не могу с ним встречаться.
    Эта полуправда ей самой показалась полной правдой.
    Он вдруг поднял на нее глаза, его лицо передернулось, и он взял ее руку.
    - Вот что, Флер. Ты должна поступать так, как тебе хочется, - ты это знаешь. Иначе было бы несправедливо. Я просто съел лишнее за завтраком.
    Флер отошла на середину комнаты.
    - Ты - милый, - сказала она тихо и вышла.
    У себя наверху она принялась разбирать платья, а на душе у нее было смятение.
   
   
    VI
    МАЙКЛУ ДОСТАЕТСЯ
   
    После посещения Грин-стрит Майкл побрел обратно по Пикадилли и, повинуясь тому непреодолимому желанию, которое тянет людей к месту какой-нибудь катастрофы, свернул на Корк-стрит. С минуту он постоял перед входом в Уилфридову "берлогу".
    - Нет, - решил он, - десять шансов против одного, что его нет дома, а если он дома, то двадцать шансов против одного, что если я и добьюсь от него чего-нибудь, то только неприятностей.
    Он медленно шел в направлении Бонд-стрит, когда легкая женская фигурка, вынырнув из переулка, где живет Уилфрид, и читая на ходу, налетела на него сзади.
    - Что же вы не смотрите, куда идете? Ах, это вы! Ведь вы тот молодой человек, который женился на Флер Форсайт? Я ее кузина, Джун. Кажется, я ее только что видела, - она помахала каталогом, как птица крылом. - Вот там, против моей галереи. Она зашла в какой-то дом, а то я бы с ней заговорила, мне бы хотелось ее повидать.
    "В дом"! Майкл стал искать портсигар... Крепко сжав его в руке, он поднял голову. Ясные синие глаза маленькой леди пытливо скользнули по его лицу.
    - Вы счастливы с ней? - спросила она.
    Холодный пот проступил у него на лбу. Ему казалось, что все с ума сошли - и он и она.
    - Как вы сказали? - пробормотал он.
    - Надеюсь, вы счастливы? Она должна была выйти замуж за моего маленького братца. Но, надеюсь, вы счастливы. Она - прелестное существо.
    Сквозь тупую боль оглушающих ударов его поразило, что она, по-видимому, наносит их бессознательно. Он почувствовал, как скрипнули его зубы, и тупо спросил:
    - Ваш маленький братец? А кто же он?
    - Как? Джон! Вы не знали Джона? Он, конечно, был слишком молод, да и она тоже. Но влюблены они были по уши; и все расстроилось из-за семейной распри. Ну, все это в прошлом. Я была на вашей свадьбе. Надеюсь, вы счастливы. Вы видели выставку Клода Брэйнза в моей галерее? Он - гений! Я хочу зайти вот сюда съесть пирожок. Не зайдете ли со мной? Вам надо познакомиться с работами Брэйнза.
    Она остановилась у дверей кондитерской. Майкл прижал руку к сердцу.
    - Спасибо, - сказал он, - я только что съел пирожок, нет, даже целых два. Извините меня!
    Маленькая леди поймала его за руку.
    - Ну, до свидания, молодой человек! Рада была вас видеть. Вы не красавец, но ваше лицо мне нравится. Кланяйтесь от меня вашей малютке. Вы непременно должны пойти посмотреть Брэйнза, он настоящий гений.
    Окаменев у двери, Майкл смотрел, как Джун повернулась, как она вошла, порывисто двигаясь, словно взлетая, мешая сидевшим за столиками кондитерской. Наконец он двинулся с места и пошел с незакуренной папиросой во рту, ошеломленный, как боксер, которого первый удар чуть не сбил с ног, а второй заставил выпрямиться.
    Флер у Уилфрида - там, в его комнате; быть может, в его объятиях! Он застонал. Упитанный молодой человек в новой шляпе отшатнулся от него. Нет, нет! Этого ему никогда не вынести! Придется убираться. Он так верил в честность Флер! Двойная жизнь! Вчера ночью она улыбалась ему. О боже! Он пролетел через улицу в Грин-парк. Почему он не стал посреди мостовой - пусть бы его переехали. Какой-то "братец" этой сумасшедшей - Джон - семейная распря? Значит, за него она вышла с горя - без любви - вместо другого? Он вспомнил теперь, как она ему сказала однажды вечером в Мейплдерхеме: "Приходите, когда я буду знать, что мое желание неисполнимо". Так вот что было ее неисполнимым желанием! Заместитель! "Весело, - подумал, он, - страшно весело!" Тогда не удивительно - не все ли ей равно: тот ли, другой ли? Бедная девочка! Она ни слова ему не сказала, ни разу не обмолвилась. Что это - благородство или предательство? "Нет, - подумал он, - если бы она даже и рассказала, ничего бы не изменилось - я все равно женился бы на ней". Нет, с ее стороны благородно было промолчать. Но как это никто ему ничего не сказал? Семейная распря? Эти Форсайты! Кроме "Старого Форсайта", он ни с кем из них не встречался, а тот всегда был нем как рыба. Что ж! Теперь он все узнал. И опять он застонал в пустынных сумерках парка. Показался Букингемский дворец - неосвещенный, громадный, унылый. Вспомнив наконец о своей папиросе, Майкл зажег спичку и глубоко затянулся, впервые почувствовав даже что-то вроде смутного облегчения.
    - Не можете ли одолжить нам папиросу, мистер?
    Смутная фигура с приятным грустным лицом стояла в тени статуи Австралии; эмблемы изобилия, окружавшие статую, показались даже противными.
    - Ну конечно, - сказал Майкл. - Берите все! - он высыпал папиросы в руку просящего. - И портсигар берите - "память о Вестминстере", - вам за него дадут тридцать монет. Счастливо!
    И он понесся дальше. Смутный возглас: "Послушайте, мистер!" - раздался ему вслед. Жалость - чушь. Чувства - ерунда! Что же ему - идти домой и ждать, пока Флер... освободится и тоже придет домой? Ну нет! Он повернул к Челси и крупными размашистыми шагами пошел дальше. Освещенные магазины, мрачный, огромный Итонсквер, Честер-сквер, Слоун-сквер, Кингс-Род - дальше, дальше! Нет, хуже, чем окопы, - хуже всего эта жалящая, как скорпион, разбуженная ревность. Да, и он чувствовал бы ее еще сильнее, если бы не второй удар. Не так больно, когда знаешь, что Флер была влюблена в своего кузена, и Уилфрид тоже, быть может, для нее - ничто. Бедная девчурка! "Ну, а как же теперь?" - подумал он. Как себя вести в черные дни, в горькие минуты? Что делать? А что делал человек на войне? Внушал себе, что не он - центр всего, развивал в себе какое-то состояние покорности, фатализма. "Пусть я умру, но Англия жива" - и прочие душещипательные лозунги. А теперь, в жизни? Разве это не то же самое? "Погибает, но не сдается" - может быть, это и чушь, но все-таки - вставай, когда тебя свалили. Мир огромен, человек - ничто. Неужели страсть, ревность могут вывести человека из равновесия, как об этом говорят Нэйзинг, Сибли, Линда Фру? Неужели слово "джентльмен" пустой звук? Неужели? Сдержаться, владеть собой - или опуститься до визга и мордобоя?
    "Не знаю, - подумал он, - просто не знаю, что я сделаю, когда увижу ее". Стальная синева надвигающегося вечера, голые платаны, широкая река, морозный воздух! Майкл повернул домой. Дрожа, он открыл наружную дверь, дрожа вошел в гостиную...
    Когда Флер ушла к себе, оставив его с Тинг-а-Лингом, он не знал - верит он ей или нет. Если она так долго могла скрывать от него то, другое, значит она могла скрыть все что угодно! Поняла ли она его слепа: "Ты должна поступать так, как тебе хочется, - иначе было бы несправедливо"? Он сказал эту фразу почти машинально, но это правда. Если она никогда не любила его хоть немного, он не имеет никакого права на что-нибудь надеяться. Он все время был на положении нищего, которому она подавала милостыню. Ничто не может заставить человека подавать милостыню, если он не хочет. И ничто не может заставить человека продолжать брать милостыню - ничто, кроме страстной тоски по ней, тоски, тоски!
    - Ты, маленький джин, ты, счастливый лягушонок! Одолжи мне свое спокойствие, ты, китайская молекула!
    Тинг-а-Линг посмотрел на него пуговками глаз: "Когда ваша цивилизация догонит мою, - как будто говорил он, - а пока почешите мне грудку".
    И, почесывая желтую шерсть, Майкл думал: "Возьми себя в руки! Люди на Южном полюсе при первой метели не ноют: "Хочу домой! Хочу домой!" - а держатся изо всех сил. Ну, нечего киснуть!" Он спустил Тинга на пол и прошел к себе в кабинет. У него лежали рукописи, о которых рецензенты от Дэнби и Уинтера уже дали отзыв. "Печатать невыгодно, но вещь настоящая, заслуживает внимания". Дело Майкла заключалось в том, чтобы проявить внимание, дело Дэнби - отставить рукопись со словами: "Напишите ему (или ей) вежливое письмо, что мы, мол, очень заинтересованы; сожалеем, что не можем издать. Надеемся иметь возможность познакомиться со следующей работой автора и так далее. Вот и все".
    Майкл зажег настольную лампу и вынул рукопись, которую уже начал читать.
    "Все вперед, все вперед, отступления нет, победа иль смерть".
    "Все вперед, все вперед, отступления нет, победа иль смерть".
    Припев черных слуг из "Полли" [20] неотступно вертелся у него в голове. А, черт! Надо кончать работу. Майкл умудрился кое-как дочитать главу. Он вспомнил содержание рукописи. Там говорилось о человеке, который, будучи мальчиком, увидел, как в доме напротив горничная переодевалась в своей комнате, и это произвело на него столь сильное впечатление, что, будучи женатым, он вечно боролся с собой, чтобы не изменять жене с горничными. Его комплекс был раскрыт и должен был быть выявлен. Очевидно, вся остальная часть рукописи описывала, как этот комплекс выявлялся. Автор подробно и добросовестно излагал все те физические переживания, пропускать которые считалось отсталостью и "викторианством". Огромная работа - а времени на просмотр тратить не стоило! Старому Дэнби до смерти надоел Фрейд, и на этот раз правота старого Дэнби не раздражала Майкла. Он положил рукопись на стол. Семь часов! Рассказать Флер все, что он узнал о ее кузене? Зачем? Этого все равно не поправить! Если только она говорит правду об Уилфриде! Он подошел к окну - звезды вверху, полосы внизу - полосы дворов и садов.
    "Все вперед, все вперед, отступления нет, победа иль смерть".
    - Когда приедет ваш отец? - послышался голос.
    "Старый Форсайт"! О боги!
    - Кажется, завтра, сэр. Заходите. Вы как будто первый раз в моей конуре?
    - Да, - сказал Сомс. - Славно. Карикатуры. Вы их собираете - пустое дело!
    - Но ведь это не нынешнее - это воскрешенное искусство, сэр.
    - Издеваться над ближним - это не по мне. Они только тогда и процветают, когда кругом творится чепуха и люди перестают прямо смотреть на вещи.
    - Хорошо сказано, клянусь! - заметил Майкл. - Не присядете ли, сэр?
    Сомс сел, привычно положив ногу на ногу. Тонкий, седой, сдержанный - закрытая книга в аккуратном переплете. Интересно, какой у него комплекс? Впрочем, какой бы он ни был. Сомс его, наверно, не станет выявлять. Даже трудно себе представить такую операцию.
    - Я не увезу своего Гойю, - сказал он неожиданно, - считайте, что он принадлежит Флер. Вообще, если бы я видел, что вы оба больше думаете о будущем, я бы сделал еще кое-какие распоряжения. По-моему, через несколько лет налог на наследство так повысят, что впору будет ничего не завещать.
    Майкл нахмурился.
    - Я бы хотел, сэр, чтобы вы всегда помнили: то, что вы делаете для Флер, вы делаете для Флер. Я всегда смогу жить, как Эпикур; у меня хватит на хлеб, а по праздникам - на кусочек сыра.
    Сомс пристально посмотрел на него.
    - Знаю, - проговорил он, - я всегда это знал.
    Майкл поклонился.
    - Вероятно, вашего отца сильно затронуло падение цен на землю?
    - Да, он говорит, что надо взяться за торговлю мылом или автомобилями, но я не удивлюсь, если он снова все перезаложит и будет тянуть дальше.
    - Титул без поместья - неестественная вещь, - заметил Сомс. - Лучше ему подождать, пока я умру, - конечно, если я что-нибудь оставлю после себя. Но вот что я хотел вам сказать: разве вы с Флер не дружно живете, что у вас нет детей?
    Майкл ответил не сразу.
    - Не могу сказать, - медленно проговорил он, - чтобы мы когда-нибудь ссорились или вообще... я всегда страшно любил ее и люблю. Но ведь вы-то знаете, что я только подобрал обломки.
    - Кто вам сказал?
    - Я узнал это сегодня - от мисс Джун Форсайт.
    - Эта женщина, - сказал Сомс. - Не может не вмешиваться в чужие дела. То было детское увлечение, окончилось за много месяцев до вашей свадьбы.
    - Но глубокое увлечение, сэр, - мягко сказал Майкл.
    - Глубокое! В таком возрасте - как можно знать? Глубокое! - Сомс помолчал. - Вы хороший человек, я всегда это признавал. Будьте терпеливы и смотрите в будущее.
    - Да, сэр, - Майкл совсем ушел в свое кресло, - да, если смогу.
    - Для меня она - все, - отрывисто буркнул Сомс.
    - И для меня тоже, но от этого не легче.
    Складка меж бровей Сомса углубилась.
    - Может, и не легче. Но держите ее! Насколько хотите мягко, осторожно - только держите. Она молода, она мечется, но все это пустяки.
    "Знает ли он и о том, другом?" - подумал Майкл.
    - У меня есть свои неприятности, - продолжал Сомс, - но они ничто по сравнению с тем, что я буду чувствовать, если с ней что-нибудь случится.
    Майкл почувствовал проблеск симпатии к этому замкнутому седому человеку.
    - Я сделаю все, что смогу, - сказал он тихо, - но, конечно, я не царь Соломон.
    - Я не совсем спокоен, - сказал Сомс, - не совсем спокоен. Во всяком случае, ребенок был бы своего рода страхов... - он запнулся, слово не совсем подходило!
    Майкл словно застыл.
    - Тут уж я ничего не могу сказать.
    Сомс встал.
    - Так, - произнес он задумчиво, - конечно нет. Пора одеваться.
    "Одеться на обед, обедать, после - спать. Спать - видеть сны! Какие сны придут?"
    По дороге в свою комнату Майкл встретил Кокера. Вид у него был совсем унылый.
    - В чем дело, Кокер?
    - Собачку стошнило в гостиной, сэр.
    - Черт возьми, неужели!
    - Да, сэр. Очевидно, кто-то бросил ее там одну. Она очень обиделась, сэр. Я всегда говорил: это не простая собачка...
    За обедом, как будто устыдившись того, что осчастливил их и советами и двумя картинами, стоившими несколько тысяч, Сомс говорил, как говаривал Джемс в дни своего расцвета. Он говорил о французах, о падении марки, о повышении "консолей", об упрямстве Думетриуса, не желавшего уступить Сомсу этюд Констэбля, совершенно ему ненужный и нужный Сомсу, который все-таки не хотел платить за него цену, назначенную Думетриусом из чистого упрямства. Он говорил о неприятностях, которые наживут себе Соединенные Штаты из-за своего сухого закона. Вот упрямый народ! Ухватятся за что-нибудь, и хоть разбей голову об стенку. Сам он почти не пил, но приятно чувствовать, что можно выпить. Американцам, очевидно, приятно чувствовать, что нельзя выпить, но это ведь тирания! Они просто зазнались. Он не удивится, если узнает, что все там запили. Что касается Лиги наций - сегодня утром какой-то человек превозносил ее до небес. Но этот номер не пройдет: тратить деньги и улаживать дела, которые и сами уладятся, - это Лига умеет, а вот делать что-нибудь серьезное, например уничтожить большевизм или ядовитые газы, - это им не под силу; а ведь делают вид, что они - все на свете. Для обычно молчаливого человека это был рекорд разговорчивости, что пришлось весьма на руку молодой чете: им только и хотелось, чтобы он говорил и дал им возможность думать о своем. Единственной темой общего разговора было поведение Тинг-а-Линга. Флер считала, что во всем виноват медный пол. Сомс утверждал, что он съел что-то на улице, - собаки вечно все хватают - Майкл предположил, что это просто черта его китайского характера: протест против того, что никто не оценил, насколько он полон собственного достоинства. В Китае четыреста миллионов людей, там есть кому оценить, если человек полон собственного достоинства. А что бы сделал китаец, если бы вдруг оказался в пустыне Гоби? Наверно, его бы тоже стошнило.
    "Все вперед, все вперед, отступления нет, победа иль смерть".
    Когда Флер вышла, мужчины почувствовали, что еще раз остаться вдвоем - невыносимо, и Сомс сказал:
    - Мне надо сделать кое-какие подсчеты, я пройду к себе.
    Майкл встал.
    - Может быть, расположитесь в моем углу, сэр?
    - Нет, - сказал Сомс, - мне надо сосредоточиться. Пожелайте за меня Флер спокойной ночи.
    Майкл остался один. Он курил и смотрел на фарфоровые испанские фрукты. Белой обезьяне не съесть их, не выбросить кожуру. Не станут ли теперь плоды его жизни фарфоровыми? Жить а одном доме с Флер в отчуждении? Жить с Флер, как сейчас, чувствуя себя посторонним, ненужным? Или уехать, поступить в авиацию или в Общество спасения детей? Какое из трех решений наименее жалкое и глупое? Пепел сигары рос, упал и снова вырос. Фарфоровые фрукты дразнили его своим блеском и теплыми красками. Кокер заглянул и снова ушел. (Хозяин не в духе, - славный малый этот хозяин!) Что-то должно решиться, где-то и когда-то, но решать будет не он, а Флер. Он слишком несчастен и растерян - где ему знать, чего он хочет! Но Флер знает. Она знает все, от чего может зависеть ее решение, - все об Уилфриде, об этом кузене, о своих собственных чувствах и поступках. Да, какое-то решение придет, но что это в конце концов значит в мире, где жалость - чушь и философия может пригодиться только китайская?
    Но нельзя, чтоб тебя тошнило в гостиной, надо держаться - даже когда никто не видит, как ты стараешься держаться!..
    Он уже засыпал, и в его комнате было почти темно. Что-то белое очутилось у его кровати. Смутная душистая теплота коснулась его; голос чуть слышно прошептал: "Это я. Пусти меня к себе, Майкл". Словно ребенок! Майкл протянул руки. Белое и теплое прильнуло к нему. Завитки волос щекотали ему губы, голос шепнул на ухо: "Разве я пришла бы, если бы... если бы что-нибудь было?"
    Сердце Майкла, смятенное и обезумевшее, забилось у ее груди.
   
   
    VII
    НАГАЯ НАТУРА
   
    В этот день, после сытного завтрака. Тони Бикету повезло. Он живо распродал шары и отправился домой, чувствуя себя победителем.
    У Викторины на щеках тоже играл румянец. На его рассказ об удачном дне она ответила таким же рассказом. Правда, рассказ был выдуман - ни слова о Дэнби и Уинтере, о господине со скользящей улыбкой, о ликере, о "нагой натуре". Она не испытывала угрызений совести. То была ее тайна, ее сюрприз; если дело с "нагой натурой" выгорит (она еще не совсем решилась) и даст ей возможность заработать деньги на дорогу - что ж, она скажет мужу, что выиграла на скачках. В тот вечер она несколько раз спрашивала: "Разве я такая уж худая, Тони? Ах, как мне хочется пополнеть!"
    Бикет, все еще огорченный тем, что она не разделила с ним завтрака, нежно погладил ее и сказал, что скоро она у него станет жирной, как масло, - не объясняя, каким образом.
    Им обоим снились синие бабочки, а утро встретило их тусклым светом газа и скудным завтраком из какао и хлеба с маргарином. Стоял туман. Он проглотил Бикета в десяти шагах от дверей. С досадой на душе Викторина вернулась в спальню. Ну кто станет покупать шары в такой туман? Лучше взяться за что угодно, только бы не давать Тони дрогнуть целыми днями. Раздевшись, она тщательно вымылась, на всякий случай! Она только что кончила одеваться, когда квартирная хозяйка известила ее о приходе посыльного. Он принес огромный пакет с надписью: "Мистеру Бикету".
    Внутри оказалась записка:
    "Дорогой Бикет, вот обещанная одежка. Надеюсь, пригодится.
    Майкл Монт".
    Дрожащим голосом она сказала посыльному:
    - Спасибо, все в порядке. Вот вам два пенса.
    Когда громкий свист посыльного растаял в тумане, она в восторге набросилась на пакет. Предметы мужского обихода были отделены от дамских папиросной бумагой. Синий костюм, велюровая шляпа, коричневые штиблеты, три пары носков с двумя маленькими дырочками, четыре рубашки, только слегка потертые на обшлагах, два полосатых галстука, шесть воротничков, не совсем новых, несколько носовых платков, две замечательно плотных фуфайки, две пары кальсон и коричневое пальто с поясом, и всего с двумя-тремя симпатичными пятнышками. Она прикинула синий костюм на себя - рукава и брюки придется только укоротить пальца на два. Она сложила вещи стопкой и благоговейно взялась за то, что лежало под папиросной бумагой. Коричневое вязаное платье с маленькими прозрачными желтыми пуговками - совершенно чистое, даже не смятое. Как можно отдавать такие вещи? Коричневая бархатная шапочка с пучком золотистых перьев. Викторина тут же надела ее. Розовый пояс, только чуть-чуть полинявший на косточках, чуть повыше и пониже талии, с розовыми шелковыми лентами и подвязками - прямо мечта! Она по могла удержаться, надела и пояс. Две пары коричневых чулок, коричневые туфли, две комбинации и вязаная кофточка. Белый шелковый джемпер с дырочками на одном рукаве, юбка сиреневого полотна, немного полинявшая; пара бледно-розовых шелковых панталон; и под всем этим - темно-коричневое, длинное пальто, теплое и уютное, с большими агатовыми пуговицами, а в кармане - шесть маленьких носовых платков. Она глубоко вдохнула сладкий запах - герань!
    Ее охватил целый вихрь мыслей. Одеты, обуты с ног до головы - синие бабочки - солнце! Не хватает только денег на проезд. И вдруг она увидела себя совсем раздетой, перед джентльменом со скользящими глазами. Ну и что же! Зато деньги!
    Весь остаток утра она лихорадочно работала, укорачивая костюм Тони, штопая его носки, загибая потертые обшлага. Она съела бисквит, выпила еще чашку какао - от него полнеют - и взялась за дырочку в белом шелковом джемпере. Пробило час. Страшно волнуясь, она опять разделась, надела новую комбинацию, чулки, розовый пояс - и вдруг остановилась. Нет! Платье и шляпу она наденет свои собственные, как вчера. Остальное надо приберечь пока... пока... Она побежала к автобусу: ее бросало то в жар, то в холод. Может быть, ей дадут еще стаканчик этого замечательного питья. Хорошо, если бы у нее закружилась голова и все бы стало безразлично!
    Она добралась до студии, когда пробило два часа, и постучала. Там было уютно и тепло, много теплее, чем вчера, и она внезапно поняла зачем. У камина стояла дама с маленькой собачкой.
    - Мисс Коллинз - миссис Майкл Монт; она привела нам своего китайчонка, мисс Коллинз.
    Дама - одних лет с Викториной и прелесть какая хорошенькая - протянула ей руку. Герань! Так, значит, это она прислала...
    Викторина приняла протянутую руку, но не могла сказать ни слова. Если дама останется, то... то это будет просто немыслимо - перед ней, такой красивой, такой одетой - о нет, пет!
    - Ну, Тинг, будь умницей и веди себя как можно забавней. До свидания, Обри, желаю удачи! До свидания, мисс Коллинз! Наверно, выйдет чудесно!
    Ушла! Запах герани рассеялся. Собачка обнюхивала дверь. Скользящий джентльмен держал в руках две рюмки.
    "Ага!" - подумала Викторина и выпила свою порцию залпом.
    - Ну, мисс Коллинз, не надо стесняться, право! Там все для вас готово. Ничего нет страшного, уверяю вас. Мне нужно, чтобы вы легли вот тут ничком, опираясь на локти, - вы чуть подымете голову и повернетесь сюда. Волосы распушите как можно больше и смотрите вот на эту косточку. Вообразите, что перед вами какой-нибудь фавн или еще какая-нибудь занятная штука. И собачка вам поможет, когда примется грызть кость. Вы знаете, что за штука - фавн?
    - Да, - чуть слышно сказала Викторина.
    - Хотите еще глоточек?
    - О да!
    Он принес рюмку.
    - Я вполне понимаю вас, но знаете - ей-богу, это нелепо. Ведь не станете вы стесняться доктора? Ну, ладно. Смотрите, я поставлю вот сюда на пол колокольчик. Когда вы приготовитесь, позвоните, и я войду. Так вам будет легче.
    - Большое спасибо, - прошептала Викторина.
    - Не стоит, это вполне естественно. Ну что ж, начнем. Надо пользоваться, пока светло. Пятнадцать шиллингов в день, как условились.
    Викторина посмотрела ему вслед - он проскользнул за ширму, - потом взглянула на колокольчик. Пятнадцать монет! И еще пятнадцать монет. И много, много раз по пятнадцати монет, прежде чем... Но не больше, чем должен выстаивать Тони, переминаясь с ноги на ногу, предлагая шарики. И как будто эта мысль пустила в ход какую-то пружинку - Викторина, словно заводная кукла, спустилась с подмостков в комнату для натурщиц. И здесь уютно и очень тепло. Зеленый шелковый халат брошен на стул. Она сняла платье. Красота розовых подвязок снова приятно поразила ее. А может быть, джентльмен захотел бы... нет, это еще хуже. Она услышала какие-то звуки. Тинг-а-Линг жаловался на одиночество. Если она станет медлить - у нее никогда не хватит смелости. Быстро раздевшись, она стала перед зеркалом. Если бы это тоненькое, белое, как слоновая кость, отражение могло пройти туда, на подмостки, а ей бы остаться тут. Нет, это ужасно, ужасно! Ока не может, никак не может... Она опять потянулась к платью. Пятнадцать монет! Ведь пятнадцать монет! Перед ее тоскливо расширенными глазами встало видение: огромное здание и крохотный Тони с малюсенькими шариками в протянутой руке. Что-то холодное, стальное легло ей на сердце, как ложится ледяная кора на окно. Если это все, что люди могли для него сделать, она сделает больше! Она бросила рубашку и, смущенная, онемелая, взошла на подмостки - "нагая натура". Тинг-а-Линг заворчал над своей косточкой. Она потянулась за колокольчиком и легла ничком, как ей велели. Скрестив ноги, подперев подбородок одной рукой, она тронула колокольчик. Раздался звук, какого она еще никогда не слышала, и собачонка залаяла - пресмешная собачонка!
...
Страницы: [0] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80] [81] [82] [83]  [84] [85] [86] [87] [88] [89] [90] [91] [92] [93] [94] [95] [96] [97] [98] [99] [100] [101] [102] [103] [104] [105] [106] [107] [108] [109] [110] [111] [112] [113] [114] [115] [116] [117] [118] [119] [120] [121] [122] [123] [124] [125] [126] [127] [128] [129] [130] [131] [132] [133] [134] [135] [136] [137] [138]

Обратная связь Главная страница

Copyright © 2010.
ЗАО АСУ-Импульс.

Пишите нам по адресу : info@e-kniga.ru