Обратная связь Главная страница

Раздел ON-LINE >>
Информация о создателях >>
Услуги >>
Заказ >>
Главная страница >>

Алфавитный список  авторов >>
Алфавитный список  произведений >>

Почтовая    рассылка
Анонсы поступлений и новости сайта
Счетчики и каталоги


Информация и отзывы о компаниях
Цены и качество товаров и услуг в РФ


Раздел: On-line
Автор: 

Искандер Фазиль Абдулович

Название: 

"Сандро из Чегема"

Страницы: [0] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80]  [81] [82] [83] [84] [85] [86] [87]

   Хозяина пытались спасти, но это не удалось, потому что он был слишком пьян.
   "Тут бы и пожить!" - успел он крикнуть напоследок, уносимый разбушевавшейся, так сказать, стихией.
   Оказывается, накануне прихода Опивалы дракон сожрал жену этого человека. По такому серьезному поводу он стал пить, хотя было неясно - пьет он с горя или от радости. Пил он, не выходя из дому, поэтому о нем подзабыли и не пригласили на пиршество. И теперь, когда человека унес вздувшийся ручей, все гадали, что бы означали его последние слова, то ли: "Тут бы и пожить" - без дракона, то ли: "Тут бы и пожить" - без жены.
   
    В современном строительстве ценится качество и рационализация материала. Если Вам приходится тратить уйму времени на уборку помещения, значит, ремонт в Вашем помещении сделан не грамотно. Бетонные полы  очень удобны в использовании. Они не требуют особого ухода и выглядят вполне современно.
   
   - Без дракона, - сказал Джамхух как человек, еще не постигший затейливое многообразие радостей семейной жизни.
   - Неплохой подвиг, - согласился Объедало, выслушав Опивало, - но должен сказать: я был в этом селе. То, что ты назвал озером, правильней было бы назвать озерцом. К тому же у тебя погибли человек и три козы. Человек - это человек, а три козы - это неплохая закуска.
   - Рассказывай про свой подвиг, - рассердился Опивало. - Может, ты съел полгоры, да людям от этого какая польза?
   - А вот какая, - отвечал Объедало и рассказал о своем подвиге.
   Оказывается, на их село напали лазы, перебили многих мужчин, а тех, кто не успел сбежать, связали и вместе со скотом перегнали в свое село. Там их, то есть людей, а не скот, поместили в крепостной тюрьме, собираясь их, то есть людей, а не скот, продать в рабство.
   И тут Объедало совершил подвиг. Он вместе со своими односельчанами начал делать подкоп, чтобы вылезти из крепости. Но лазы тоже не дураки: они каждый день проверяли свою крепостную тюрьму, чтобы посмотреть, нет ли там откопанной земли. Но откопанной земли не было, ведь Объедало ее всю утрамбовывал в животе.
   И это был труднейший подвиг, потому что земля из-под тюрьмы самая невкусная в мире. Все же Объедало давился, но ел. До этого он ел жирную землю пахоты, душистую землю огородов, ел сладостную, слоистую, как халва, землю речных обрывов, но земля под тюрьмой была самая невкусная, самая мертвая в мире.
   Однако Объедало старался и, сделав подкоп, сбежал из тюрьмы вместе со своими односельчанами.
   - Всякая крепость - всегда тюрьма, - сказал Джамхух, выслушав Объедало. - Эту нехитрую мысль любил повторять один наш древнеабхазский поэт. И в самом деле, если побеждают те, кто осаждал крепость, они делают из нее тюрьму для тех, кто ее защищал. Если побеждают те, кто защищал крепость, они сажают в крепость тех, кто ее осаждал, как бы говоря: "Вы стремились в нее? Вот и посидите в ней".
   Так, разговаривая о всякой всячине, они шли по дороге.
   На следующий день они оказались на широком горном склоне, радующем глаза доброй мощью весеннего цветения. Кусты боярышника, густо усеянные белыми цветочками, издавали волнующий горько-миндальный запах и напоминали влюбленному Джамхуху стыдливых девушек.
   И все округлости травянистых холмов, и все округлости цветущих кустов, и все округлости густолиственных деревьев напоминали Джамхуху о празднике встречи с возлюбленной Гундой.
   И тут, на этом цветущем склоне горы, Джамхух и его товарищи увидели пастуха, пасшего множество длинноухих зайцев. Пастух был высоким, стройным молодым человеком. На его ноги у самых щиколоток были надеты небольшие жернова. Чуть какой заяц запрыгает в сторону, пастух его мигом нагоняет и поворачивает назад.
   - Что за чудо! - удивился Джамхух, поздоровавшись с ним. - Впервые вижу человека, который пасет зайцев да еще так проворно бегает с жерновами на ногах.
   - Да ерунда все это! - махнул рукой пастух. - Вот если бы вы увидели Джамхуха - Сына Оленя...
   - Я, я Джамхух, - сказал Джамхух, - только ни слова о моей мудрости...
   - Ты Сын Оленя! - изумился пастух и подпрыгнул от радости. - Так, значит, это ты делаешь предсказания, которые сбываются даже раньше, чем ты предсказал! Так это ты выучил наш язык всего за пять дней!
   - Да, я, - сказал Джамхух, - только люди кое-что преувеличили, а кое-что преуменьшили. Так, например, я абхазский язык выучил в два дня, но дело не в этом...
   - Великий Весовщик Нашей Совести! - воскликнул пастух. - Ты утолил мою мечту. Я увидел Сына Оленя! Джамхух, возьми меня с собой. Я Скороход. Авось где-нибудь понадобится тебе моя скорость!
   - А как же твои зайцы? - спросил Джамхух.
   - Ну, - сказал Скороход, - дальше этого хребта они не убегут. Когда надо будет, я сниму жернова и соберу их.
   Тут Джамхух объяснил ему цель своего похода и связанные с ним опасности. Скороход слушал его и, предвкушая радость, прыгал на месте так, что искры сыпались из жерновов, задевающих друг друга.
   И они двинулись дальше. На следующий день друзья вышли на альпийские луга, где травы были по пояс, а вершины гор на жарком, полуденном солнце сверкали свежим, аппетитным снегом, а крутые склоны прорезывали величавые водопады.
   - Нет большего удовольствия, - сказал Опивало, - как в жару поустойчивей стать под ледниковым водопадом, чтобы струя не сбила тебя с ног, разинуть рот и часа два попить горной воды.
   - А по-моему, - сказал Объедало, - нет большего удовольствия, как в жару подняться на снежную вершину и вылизать ее всю, пока под языком не зашершавятся ее каменистые склоны.
   - Сын Оленя, - начал Скороход, - я обычно пасу своих зайцев в горах и, сколько ни любуюсь альпийскими лугами и снежными вершинами, никак не могу налюбоваться. Горы - самое красивое место на земле, или мне так кажется, потому что я очень чувствительный?
   - Думаю, вот в чем дело, - сказал Джамхух. - Горы - это место, самое приближенное к небу. Земле хочется, чтобы первым делом бросалась в глаза ее лучшая часть. Опять же, когда бог посылает на землю своего ангела, лучше, если он приземлится в самом красивом месте, а потом уже постепенно привыкает к некоторым некрасивостям земной жизни.
   - Точно, - сказал Объедало, - вот так и люди в деревне всегда встречают гостя хлебом-солью, хотя не всегда они добры и гостеприимны.
   Они шли по горной тропе, а вокруг на склонах дымились пастушеские шалаши, паслись табуны коней, стада овец, коз и коров.
   В одном месте тропинка проходила мимо пастушеского шалаша, где пастух, стоя на коленях возле открытого очага, раздувал огонь.
   - Обратите внимание, - сказал Джамхух, - на этого пастуха. Какое у него красивое лицо! Всегда, когда человек раздувает огонь, у него красивое лицо.
   - Точно! - воскликнул Объедало. - Я это тоже часто замечал. Когда та, на шее которой я хотел бы быть повешенным, если мне суждено быть повешенным, раздувает огонь, она мне кажется очень красивой женщиной. А когда она меня ругает, она мне кажется ужасной уродкой. И тогда я не хочу быть повешенным на ее шее и вообще не хочу быть повешенным...
   - До чего же мне надоело слышать о твоей жене, - перебил его Опивало. - Чтоб вас обоих, тебя и твою жену, повесили на одной перекладине.
   - Нет, - сказал Объедало, - так я не согласен. Если нам обоим суждено быть повешенными, я хотел бы, чтобы сначала меня повесили на ее шее, а потом ее, голубку, на моей шее. Вот как я хотел бы!
   - Да кто у тебя, дубина, будет спрашивать твоего согласия? - горячился Опивало. - Если царь велит вас повесить, то вас и повесят на одной перекладине!
   - Так я не согласен, - возразил Объедало, - только на моих условиях я согласен быть повешенным.
   - Джамхух, он сведет меня с ума! - воскликнул Опивало, - Да кто у тебя будет спрашивать, болван, если сам царь велит!
   - Остаюсь при своем мнении, - сказал Объедало, подумав, - и при той, на шее которой...
   - Джамхух, - взмолился Опивало, - я больше не могу!
   - Друзья, не ссорьтесь, - сказал Джамхух, - лучше продолжим беседу о раздувающем огонь. У раздувающего огонь всегда красивое лицо, потому что раздувание огня - угодное богу дело. Душа человека тоже огонь, который нам надлежит раздувать.
   - На душу Опивалы, - вдруг сказал Объедало, - лилось столько воды и вина, что она у него давно погасла.
   - Вот это дурень! - хлопнул в ладоши Опивало. - Он думает, что, когда вода и вино проходят через горло, они задевают душу. Конечно, душа человека находится там, где горло переходит в тело, но она не имеет выхода к пищеводу, хотя расположена близко. Это видно хотя бы из того, что, если душа от гнева раскалена, стоит напиться холодной воды - и ты успокаиваешься. Но прямо пищевод с душой не связан. Иначе б ты, эемлеед, давно похоронил свою душу в съеденной земле.
   Пока они так горячились, пастух раздул огонь, пододвинул полешки и оглянулся на путников. Он привстал, поздоровался с ними и пригласил их в шалаш.
   - Нет, - сказал Джамхух, - нам останавливаться некогда. Мы в пути. Но не кажется ли тебе, что пора спуститься в село и принести соли-лизунца твоим овцам и коровам?
   - Правда, - согласился пастух, - давно пора, да все некогда было. Завтра собираюсь. Подождите немного. Я подымусь к своему стаду и через полчаса буду здесь с овцой. Зарежу ее и угощу вас молодым мясом, которое мы запьем кислым молоком из бурдюка.
   - Спасибо, - сказал Джамхух, - но мы спешим по делу.
   - Да и за полчаса баранчика сюда не пригонишь, - пошутил Скороход, подмигивая друзьям.
   - Да и баранчика мы впятером не одолеем, - подхватил шутку Объедало.
   - Да и свежий бурдюк с кислым молоком не стоит открывать, - добавил Опивало. - Мы его до конца не выпьем, а оно тогда забродит.
   - Не беда, - сказал простодушный пастух, - забродит, собакам сольем. Доброго вам пути, раз вы спешите.
   - До свидания, - попрощались друзья и двинулись дальше.
   - Постойте! - вдруг окликнул их пастух.
   Друзья оглянулись. Лицо пастуха выражало растерянность и удивление.
   - Путник, - обратился он к Джамхуху, - как это ты узнал, что у меня кончились запасы лизунца? Ведь ты и в шалаш ко мне не заходил?
   - Очень просто, - сказал Джамхух, - я видел, как две твои коровы и несколько овец лизали белые камни.
   - Точно! - ударил пастух ладонью себя в лоб. - Ты мудр, почти как Джамхух - Сын Оленя.
   - А он и есть... - начал было Объедало, но тут Джамхух незаметно толкнул его, и Объедало замолчал.
   - Что "он и есть"? - спросил пастух.
   - Он и есть то, что он есть, - сказал Опивало.
   - А-а-а, - закивал головой пастух и стал насаживать вяленое мясо на вертел.
   Объедало тайком облизнулся, и друзья пошли дальше.
   Вечером Джамхух со своими спутниками развел костер на живописной лесной лужайке, они поужинали чем бог послал и, сидя у костра, разговаривали о всякой всячине.
   - Друзья мои, - сказал Джамхух, - не скрою от вас, что я волнуюсь перед встречей с прекрасной Гундой. Я чувствую, что великанов я, пожалуй, одолею, но я ничего не знаю о семейной жизни людей. Я знаю, как мама-олениха жила со своим оленем, но к своему отцу я попал, когда тот уже был вдовцом. Расскажите мне о ваших женах. Какие у них нравы, как с ними надо обращаться. Начнем с тебя, Скороход.
   Скороход в это время, сняв жернова со своих ног, смазывал в них отверстия бараньим жиром, чтобы они не слишком терли ноги.
   - С меня, Джамхух, - сказал Скороход, - как начнешь, так и кончишь, потому что я ужасно чувствительный и от этого ужасно влюбчивый. А оттого, что я влюбчивый, я никак не могу жениться. Только я хочу жениться на полюбившейся мне девушке, вернее, только она захочет меня женить на себе, как мне начинает нравиться другая девушка и я даю стрекача от прежней. Однажды даже пришлось снять жернова - до того крепко вцепилась в меня одна из них, чуть не догнала. Так что, Сын Оленя, мне и рассказать нечего о семейной жизни.
   - Легкий ты человек! - сказал Джамхух.
   - Оттого-то и хожу в жерновах, - не совсем впопад ответил ему Скороход, продолжая смазывать бараньим жиром отверстия своих жерновов.
   - Лучше я расскажу о той... - охотно начал Объедало, но тут его перебил Опивало.
   - Сын Оленя! - взмолился он. - Если Объедало скажет сейчас о той, на шее которой он хотел бы быть повешенным, я уйду от вас или огрею его голо вешкой! Выбирайте одно из двух!
   - Ладно, - сказал Сын Оленя, - он обещает нам не говорить так.
   - А он уже все сказал, - примирительно вставил Объедало. - Ну так вот, - продолжал он после небольшой остановки, - моя жена, то есть та... Ну, которая моя жена, очень хорошая женщина. Мы с ней живем уже десять лет и нажили пятерых детей, по которым я уже скучаю... Не говоря о той, на шее которой...
   - Джамхух, он опять! - вскричал Опивало.
   - ...висят бусы, - продолжил Объедало, очень довольный, что перехитрил Опивало, - которым, значит, бусам, я сейчас завидую. Мы живем дружно, мирно, она все умеет делать по хозяйству. Иногда, если она и завозится в огороде или с детьми... Ну да, копуша она у меня... Так вот, если она завозится и не успеет приготовить ужин, то кричит мне: "Объедало, я тебе не успела ужин приготовить! Возьми в кухне соли и перцу и накопай себе за домом свежей земли". Я иду на выгон, окапываю большой цельный кусок дерна, густо солю его, густо перчу и съедаю. А в это время дети мои кружатся вокруг меня, хохочут и кричат: "Папа-землеед! Папа-землеед!" А в остальном у меня все как у людей. Одним словом, я очень доволен той...
   - Опять начинаешь? - вздрогнул Опивало.
   - Я очень доволен той, - твердо продолжал Объедало, - на шее которой...
   - Сын Оленя! - закричал Опивало.
   - ...на шее которой бусы... сердоликовые, - закончил Объедало, обрадованный тем, что сумел подразнить Опивало.
   - Спасибо, Объедало, - сказал Джамхух, - мне очень понравилась твоя семейная жизнь. А теперь ты, Опивало, расскажи о своей.
   - Хорошо, - согласился Опивало, и кадык у него так и заходил от воспоминаний о семейной жизни. - Я, конечно, человек пьющий, что следует из самого моего имени. То есть, я пью, следуя за своим именем. Скорее дятел...
   - Джамхух, умоляю, останови его! - вскричал Объедало. - Если он сейчас начнет про дятла, который умрет от сотрясения мозга, я так его трахну вот этой головешкой по голове, что он сам умрет от сотрясения мозга! А перед смертью у него столько искр посыплется из глаз, что они затмят звездное небо, не говоря об искрах, которые посыплются из головешки.
   При этих словах Объедало все посмотрели на головешку, потом на голову Опивалы, а потом на небо, как бы стараясь представить, может ли из глаз Опивалы и из головешки высыпаться столько искр, чтобы они затмили звездное небо. Пожалуй, может, решили все, в том числе и сам Опивало.
   - Успокойся, Объедало, - сказал Джамхух, - будем надеяться, что Опивало, как и его знаменитый дятел, обойдется без сотрясения мозга.
   - Ну так вот, - снова начал Опивало, - можно было бы сказать, дятел...
   - Джамхух, он опять за свое! - закричал Объедало.
   - Можно было бы сказать, дятел, - упрямо продолжал Опивало, - от стукотни спятил, если б на меня, великого Опивалу, нашли Перепивалу! Но стукач-дятел пока еще не спятил. У меня семейная жизнь тоже неплохая. Детей у меня всего трое, тут Объедало меня обскакал. А почему? А потому, что я, Опивало, великий тамада и меня все наше село приглашает в гости, чтобы я перепивал чужаков. Что я и делаю. А пиршества, как у нас водится, затягиваются далеко за полночь, и у меня редко остается время на семейную жизнь, за что меня жена, конечно, ругает. Она мне говорит, что я целую ночь пью, а целый день дрыхну.
   - Выходит, ты дармоед?! - завопил Объедало. - Кто же смотрит за твоим полем и за твоим скотом?
   - Соседи, - неохотно признался Опивало и добавил: - По-моему, лучше быть дармоедом, как я, чем землеедом, как ты.
   - Нет, - вскричал Объедало, - дармоедом быть намного хуже! Правда, Джамхух?
   - Конечно, - согласился Джамхух, - дармоедом быть очень плохо.
   - Да-а? - язвительно сказал Опивало. - А засухи!
   - Что засухи? - изумился Объедало.
   - Кто в засухи, - спросил Опивало, - выпивает полручья, а потом ходит по всем полям нашей деревни и опрыскивает их, при этом, учтите, ртом?
   - Это совсем другое дело, - сказал Джамхух, - ты просто народный герой.
   - Да, - скромно согласился Опивало, - народ так и говорит обо мне... иногда. А жена ругает за то, что я так много вина пью. Но в остальном мы живем хорошо. Иногда в солнечный день я напиваюсь чистой родниковой воды, прихожу к своим детям и выбрызгиваю эту воду прямо в небо. Разумеется, ртом. Если не с первого раза, так со второго или третьего получается великолепная радуга, и детки кружатся вокруг меня и визжат от восторга. И я говорю своим деткам, показывая на радугу: "Рады дуге?" - "Рады радуге! - кричат мои детки. - Папа, еще раз рыгни и радугни!" И я, конечно, радугую, пока хватает воды. Вот так и живем мы с женой и детьми.
   - Хорошо живете, - порадовался за друзей Джамхух, - я бы мечтал о такой жизни!
   - Да ты будешь жить еще лучше, - вскричали друзья Джамхуха, - ты ведь самый мудрый человек Абхазии!
   - Право, не знаю, - сказал Джамхух. - Я так волнуюсь перед встречей с золотоволосой Гундой. Ведь я грохнулся на пол только от взгляда на ее портрет! Что же будет, когда я ее увижу живой?
   Друзья успокоили Джамхуха и легли спать перед догорающим костром. Джамхух долго лежал, глядя на огромное звездное небо и чувствуя в груди сладостную грусть.
   На следующий день они отправились дальше и долго шли сквозь буковый лес. Вдруг на небольшой прогалине увидели они человека, который лежал, приложив ухо к земле и внимательно прислушиваясь к чему-то.
   - Ты чего? - спросил Опивало.
   Но человек только замахал рукой, чтобы ему не мешали. Друзья некоторое время следили за ним, а потом человек встал, отряхнул одежду и проговорил, улыбаясь:
   - Огласили наказание.
   - Какое наказание? - удивились друзья.
   - Потеха, - снова блаженно улыбаясь, сказал человек. - Два муравья поспорили в муравейнике. Один сказал, что эту дохлую однокрылую осу притащил в муравейник он. Другой сказал, что он. Первый говорит: "Как же ты, если у нее оторвалось крыло, именно когда я ее тащил". Тогда второй говорит:
   "Хорошо, назови место, где у нее оторвалось крыло". Первый говорит: "Места не помню, но помню, что у нее оторвалось крыло, когда именно я ее тащил". Тогда второй говорит: "Зато я хорошо помню место, где оторвалось у нее крыло". Муравьиный вождь послал гонца на это место, и тот в самом деле притащил осиное крыло. Ученые муравьи приладили крыло к дохлой осе и признали, что это крыло от этой осы. Первый муравей был посрамлен и признал, что присвоил чужую добычу. Муравьиный вождь в наказание за присвоение чужого труда присудил лгунишку к тяжелым работам по расчленению и переноске в муравейник трех трупов майских жуков. Вот какие дела случаются в муравейнике.
   - Надо же, - удивился Джамхух, - я в двух шагах не могу различить шепот людей, а ты слышишь спор муравьев под землей.
   - На то меня и зовут Слухачом, - сказал Слухач, - Но что я! Вот если бы вы знали...
   - Знаем, знаем, - перебил его Джамхух.
   - Что знаете? - спросил Слухач.
   - Знаем, что ты хочешь сказать о мудрости Джамхуха - Сына Оленя, - сказал Объедало.
   - Как ты догадался?! - поразился Слухач и вдруг, внимательно вглядываясь в Объедалу, воскликнул; - Разрази меня молния, если ты сам не есть Джамхух - Сын Оленя! Кто бы еще мог угадать мои мысли!
   Услышав эти слова, Объедало покраснел и опустил голову.
   - Как же, Сын Оленя, - с большим ехидством заметил Опивало, - прямо от травы его не оторвешь... Носом в землю дышит... Вот Джамхух - Сын Оленя, рядом стоит!
   - Путники, это правда?! Путники, вы меня не разыгрываете?! - вскричал Слухач.
   - Да, я Джамхух - Сын Оленя, - сказал Джамхух.
   - Ты Джамхух - Сын Оленя! - воскликнул Слухач, - Уж не ослышался ли я?! Но было бы странно, если б именно я, Слухач, ослышался! Так это ты?! Тот самый?! Наш язык за пять дней?! Предсказания! Даже раньше, чем предсказано?!
   - Да нет, - сказал Джамхух, - кое-что преувеличено, а кое-что преуменьшено. Так, например, абхазский язык я выучил не за пять дней, а за два, хотя это не имеет значения.
   - Возьми меня с собой! - взмолился Слухач. - Уж я не пропущу ни одного твоего мудрого слова.
   Джамхух объяснил ему цель своего путешествия и связанные с ним опасности, а Слухач радостно кивал головой, показывая свою готовность идти за ним и одновременно затыкая уши особыми пробками-глушилками.
   - Без глушилок я бы умер от грохота, - объяснил он друзьям свои действия.
   Джамхух взял с собой Слухача, и они пошли дальше.
   - Джамхух, - сказал Слухач по дороге, - я столько наслушался о твоей мудрости, что уши мои умирают от голода, предвкушая лакомства твоей мудрости.
   - Слухи о моей мудрости преувеличены, - сказал Джамхух, - но кое-что я рассказать могу. Слушайте притчу. Один человек имел в доме буханку хлеба. К нему пришел другой человек и сказал: "Дай мне этот хлеб, у меня дети умирают от голода". И владелец хлеба отдал свой хлеб этому человеку, потому что пожалел его голодных детей, хотя у него самого в этот день дети остались без хлеба. Но на самом деле человек, попросивший хлеб, никаких детей не имел, он обманом взял у него этот хлеб. И другой человек имел буханку хлеба. Но в его дом ночью пришел вор и тихонько забрал этот хлеб. И третий человек имел буханку хлеба, но к нему пришел человек и, убив его, забрал буханку хлеба. И вот теперь я у вас спрашиваю: кто из трех, взявших чужой хлеб, хуже всех?
   - Конечно, тот, кто убил, Джамхух! - хором воскликнули друзья. - Нам даже удивительно, что ты у нас это спрашиваешь!
   - Нет, - сказал Джамхух, - это ошибка. Хуже всех сказавший, что у него дети умирают с голоду, тот, что обманом захватил чужой хлеб. Он не постыдился нагадить в душу человека и растоптать доверие человека!
   - Но, Джамхух, - возразил Слухач, - изгадить душу человека - это все же не то, что убить человека!
   - Истинно говорю вам, стократ хуже, чем убить, - ответил Джамхух. - Человек, способный изгадить душу человека, еще более способен убить человека, чем тот убийца. Просто пока ему не надо убивать, пока ему достаточно обмануть! И вор и убийца, хотя и были разбойники, все же учиняли свой разбой, потому что в них оставалась капля стыда! Один воровал, а другой убивал, чтобы не иметь дела с душой владельца хлеба. Этот же не постыдился обмануть душу!
   - Правильно говорит Джамхух! - воскликнул Объедало. - Вот я чувствую, что правильно, а почему - объяснить не могу!
   - Значит, врать хуже, чем убивать? ~ грустно спросил Скороход, потому что, будучи человеком ужасно чувствительным, иногда кое-что привирал, особенно девушкам.
   - Не врать, но обманывать, - сказал Джамхух, - это разные вещи.
   - Значит, врать можно? - осторожно, чтобы не вспугнуть надежду, произнес Скороход.
   - Нет, - сказал Джамхух, - врать нельзя, но в редких случаях человек имеет право на ложь.
   - Только в редких? - спросил Скороход. - А нельзя ли участить редкие случаи?
   - Нельзя, - сказал Джамхух, - вот вам притча об оправданной лжи. Один мудрец ехал через лес на своем муле. В лесу его схватил разбойник и привязал к дереву, чтобы, мучая его, выведать, где он держит свои деньги. А к седлу мула были приторочены бурдюк с вином и жареная баранья ляжка - дорожная снедь мудреца. "Куда спешить, - решил разбойник, - сначала выпью и закушу, а потом начну пытать мудреца, чтобы узнать, где он прячет свои деньги". Разбойник выпил бурдюк вина, закусывая его бараньей ляжкой, и опьянел. Опьянев, он забросил в кусты ежевики свою секиру и заснул... Часа через три он проснулся трезвый и стал спрашивать мудреца: куда, мол, я дел свою секиру? Мудрец, привязанный к дереву, отвечал: "Не знаю!" - хотя, конечно, видел, куда он забросил свою секиру. Они долго спорили. И тут, на счастье мудреца, добрые люди проезжали поблизости и, услышав их спор, схватили разбойника и связали его. А мудреца развязали. Мудрец рассказал им обо всем случившемся и достал секиру разбойника из зарослей ежевики. Добрые люди увезли связанного разбойника в Диоскурию, чтобы там его посадить в крепость, а он при этом кричал на всю дорогу: "Нет правды на земле! Мудрец меня обманул!" Но мудрец в своей беззащитности имел право на этот обман. Вот в каких случаях ложь оправданна.
   - Джамхух просто чудо! - воскликнул Слухач и аккуратно заткнул уши своими глушилками в знак того, что он наелся мудрости своими ушами и не хочет переедать.
   Друзья шли, шли, шли и вскоре увидели живописное село, расположенное над живописной рекой Гумиста. У входа в село их встретили взволнованные старцы.
   Путники поздоровались со старцами, а старцы поздоровались с путниками.
   - Говорят, в нашу сторону идет Джамхух - Сын Оленя, - обратился к ним один из старцев, - вы его случаем не встречали по дороге?
   - Я и есть Джамхух, - сказал Джамхух. - Чем вы взволнованы, старцы?
   - Великий Весовщик Нашей Совести прислал тебя к нам, - ответил один из старцев, - у нас несчастье. Старейшему старейшине нашего села муха влетела в ухо. А он у нас и без того глухой на одно ухо. Так она, разрази ее молния, ухитрилась влететь в здоровое ухо. Если б в глухое влетела, мы бы не беспокоились, он бы все равно ее не слышал. Так она, мерзавка, жужжит у него в здоровом ухе целую неделю и мучает его. И умирать не умирает и вылетать не хочет. Замучился наш старейшина, а как ее выманить - не знаем. Вот какое у нас горе, Сын Оленя!
   - Не беда, - сказал Джамхух, улыбаясь старцам, - такое дело не стоит вашего волнения. Поймайте паучка, привяжите к его лапке конский волос и впустите его в ухо. Паучок поймает муху, и вы обоих вытащите оттуда.
   - Спасибо, Сын Оленя! - обрадовались старцы. - Мы сейчас же велим сделать, как ты сказал.
   Джамхуха и его друзей привели в дом одного из старцев, накрыли стол, и когда они там пили и закусывали, прибежал человек с благой вестью.
   - С первой же попытки паучок достал муху! - крикнул он ко всеобщей радости.
   - Пусть он пробками, как я, затыкает уши, - сказал Слухач, - тогда ни одна муха не влетит.
   - Пробками, конечно, можно, - отвечали старцы, - да ведь он и так глух на одно ухо, куда же он будет годиться с пробками...
   - А я и с пробками все хорошо слышу, - совершенно неизвестно зачем похвастался Слухач.
   И друзья, уложив в хурджины дорожные припасы, двинулись дальше. В тот вечер они устроили привал над шумной горной речушкой и долго сидели у костра, искры которого время от времени взвивались в небо, словно стараясь стать звездами.
   - Джамхух, - сказал Скороход, лежа на спине и глядя в звездное небо, - ты же знаешь, до чего я чувствительный человек. Ученые из Диоскурии говорят, что через тысячи или сотни тысяч лет на земле не будет людей. они вымрут. И мне ужасно тоскливо бывает от этой мысли. Неужели наступит такое время, думаю я, что солнце все так же будет вставать на небе, весна будет все так же приходить на землю, ливни все так же будут шуметь в листве, а на земле не будет ни одного человека. Объясни ты мне ради Великого Весовщика: правду говорят ученые из Диоскурии или они ошибаются?
   - Ты интересный вопрос задал, Скороход, - ответил ему Джамхух, придвигая головешки к середине костра, отчего новый рой искр, пыхнув, ринулся в небо. - Я об этом, конечно, думал. Но ты не слушай россказни ученых-словоблудов. Спорить с ними бесполезно: резцы им заменяют зубы мудрости. Эти себялюбцы, зная, что они умрут, успокаивают себя мыслью, что жизнь все равно рано или поздно кончится на земле. Но жизнь человека на земле вечна, и я вам сейчас это докажу. Только прежде ответьте мне на такой вопрос; верите ли вы в бессмертие души?
   - Какой же абхаз не верит в бессмертие души?! - воскликнул Объедало.
   - Правильно, - сказал Джамхух, - душа наша бессмертна. Теперь подумайте, для чего Великий Весовщик создал нашу бессмертную душу?
   - Должно же от человека что-то оставаться, - произнес Опивало, поглядывая на водопад, бледной полосой струящийся с горы. - Человек жил, жил, жил... Случалось, пивал, и не только воду, - и вдруг он умирает, и от него ничего не остается. Обидно как-то, Сын Оленя, честно скажу тебе, ох, как обидно!
   - В общем правильно, - сказал Джамхух, - но Великий Весовщик ничего случайно не сотворяет. Он придумал нашу бессмертную душу для нашей земной жизни. Для чего? Для того, чтобы человек ужасался от мысли, что его загрязненная душа будет вечно смердеть в вечности, как горящий навоз.
   - Да убережет нас от такой судьбы Великий Весовщик! - испугался Объедало.
   - Итак, - продолжал Джамхух, - Великий Весовщик Нашей Совести создал нашу бессмертную душу для того, чтобы живые люди все время думали об этом и чтобы их души в наиболее чистом виде попадали в вечность. Но если душа бессмертна для пользы земной жизни, разве не ясно, что и земная жизнь бессмертна? Разве наш бог, Великий Весовщик Нашей Совести, мог бы сотворить такую бессмысленность, при которой людей на земле уже но будет, а их бессмертная душа, созданная именно для поддержания земной жизни, продолжает пребывать в бессмысленном бессмертии?!
   - О, как мудро придумал все Великий Весовщик! - воскликнул Скороход, вскакивая с бурки и радостно хлопая в ладоши. - И как ясно все объяснил Джамхух! Теперь я спокоен за людей, люди будут вечно жить на земле!
   - Счастье - это мед мудрости пить ушами, - сказал Слухач, - и этот мед ежедневно вливается в мои уши из уст Сына Оленя.
   Сказав эти слова, он заткнул уши глушилками в знак того, что насытился сладостью мудрости и не хочет пресыщаться. Хотя Слухач все прекрасно слышал и с пробками в ушах, речи Джамхуха он всегда слушал с открытыми ушами. "Мудрость, - любил говорить он, - надо слушать в непроцеженном виде".
   - Друзья, не надо меня хвалить, - сказал Джамхух наставительно, - а то вы меня можете испортить... Я ведь тоже человек.
   Тут они улеглись спать у костра, а Джамхух долго лежал с открытыми глазами, думая о своей золотоволосой Гунде. Чувствуя телом тепло костра, обнимая глазами звездное небо, он всей душой ощущал, что ничто так не согревает человека во вселенском холоде, как добрый костер человеческой дружбы.
   Поэтому он с нежностью прислушивался к дыханию своих друзей.
   По дыханию каждого из них можно было понять, как они живут, когда бодрствуют.
   Слухач спал тихо, словно и во сне прислушиваясь к чему-то.
   Объедало мощно и ровно храпел, так что вместе с его дыханием покачивалась простиравшаяся над ним ветка каштана.
   Опивало издавал горлом такой звук, словно из кувшина в кувшин переливали вино и никак не могли до конца перелить.
...
Страницы: [0] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80]  [81] [82] [83] [84] [85] [86] [87]

Обратная связь Главная страница

Copyright © 2010.
ЗАО АСУ-Импульс.

Пишите нам по адресу : info@e-kniga.ru